Ливенские юродивые. Валя Фуфаечница

Кто такой юродивый — святой или дурак? За что их почитают православные? И возможны ли юродивые в наше время?   Из раннего детства пришла и стоит в памяти эта картина. По улице М. Горького мимо Комсомольского сквера бредет женщина в нелепой одежде: резиновых сапогах до колен, фуфайке, на правом плече висит кофта и старый серый плащ, голова замотана каким-то темным платком, похожим на половую тряпку. А стайка мальчишек с другой стороны улицы с веселым хохотом обстреливает ее камешками. Потом в происходящее вмешивается мужчина средних лет, гневно кричит на пацанов, и мальчишки улепетывают в разные стороны.

21.03.2020 13:55:00
Людмила Перелыгина

Шли годы, я росла. И часто в центре Ливен видела эту нелепую фигуру. Женщина в бедной старой одежде, в темном платке, одна телогрейка на теле, другая накинута на плечо и свисает с него, в руке сумка, которую бабушки постарше величают котомкой.
Она то бредет куда-то по улице тихо бормоча что-то себе под нос, то сидит в кирпичной нише около одного из домов на улице Пушкина, то стоит на паперти Сергиевского храма.
Я уже знала, что в Ливнах ее прозвали Валя Трифуфайка или Валя Фуфаечница, что одни жители города смеются над ней и считают поврежденной в уме, а другие жалеют и считают юродивой. И только спустя годы узнала, что Валя за свою бродячую жизнь не пропустила ни одной службы в храме, что многие её слова оказались пророческими.
В мире, где все поддается вычислению и анализу, не остается места Божественному промыслу. И я уверовала в то, что все юродивые – это просто больные люди с отклонениями в психике и лучше держаться от них подальше.  
Вот только Валя Трифуфайка в медицинские диагнозы не вписывалась.
— Она была умная, — вспоминает сейчас Нина Николаевна Фоломеева, свекровь которой привечала Валю. — Говорила связно, последовательно. Только говорила она странные вещи.
По молодости лет Нина Николаевна не вслушивалась в Валины речи. Запомнилось больше всего, что женщина много вспоминала о прошлой войне и немцах. И предупреждала, что это не последняя военная страда для нашего города. Основным врагом  ливенцев Валя называла китайцев. Утверждала, что они придут в город со стороны Куначенской горы и будут очень жестокими, страшнее немцев.  
Больше всего запомнились Нине Николаевне пророчества Вали о погоде. Она вспоминает, что Валю всегда интересовало, как идут дела на их огороде. Особенно она беспокоилась о рассаде, которую Зинаида Леонтьевна Фоломеева выращивала сама. Пришла однажды к Фоломеевым и запретила хозяйке сеять помидоры. Сказала, что дожди будут и холодно.
Конечно, ее не послушались.
— А когда прошло несколько месяцев оправдались ее слова, — вспоминает Н.Н. Фоломеева. – Такое холодное и дождливое лето редко бывает в нашем городе.
Может быть, Валя Фуфаечница предсказывала что-нибудь ещё. Но к ее словам прислушивались редко. А она не настаивала. Всегда тихая, всегда смиренная, слонялась по городу и думала свои тайные думы.
Большой радостью для нее было, если кто-нибудь позовет помочь по хозяйству. Любую домашнюю работу делала умело, ловко. Платы за нее никогда не просила. Покормят хозяева – хорошо. Нет — и так обойдется.
Взрослые ливенцы обижали Валю редко. И часто бросали ей копеечки. На это подаяние Валя покупала пятикопеечные пирожки, которыми тогда торговали у ресторана «Сосна». Особенно любила она пирожки с повидлом. Если никто не пригласит ее в дом и не нальет тарелку супа, то один – два пирожка – заменяли для нее и завтрак, и обед, и ужин.
Еды и помощи она никогда не просила. А когда предлагали, порой отказывалась.
Те, кто знал Валю поближе, кому она доверяла, говорят: то, что по ее мнению, лишнее Валя никогда не возьмет. Если юбка, которая на ней надета, изорвалась до дыр, то Валя примет в подарок другую. Но до тех пор, пока вещь еще целая и крепкая, Валя наотрез откажется от подарка. Да и в котомке у нее кроме поданных копеечек и иногда кусков булки никогда никаких запасов не было.
На поданные рублики и копейки Валя зимой покупала себе ночлег у разных бабушек. Отдаст немного денег, а ее пустят переночевать. Спала она на полу в одной из комнат или в коридоре. Но это зимой. А где Валя ночевала летом,  Нина Николаевна не знает.
Зато это хорошо помнит вдова тогдашнего настоятеля Ливенского Сергиевского храма отца Леонида матушка Феврония Викторовна Илькевич. По ее словам, летом пристанищем Вали становился притвор Сергиевского храма. Там она и ночевала, постелив на пол запасную фуфайку и подложив под голову свою неизменную котомку.
— Службы она никогда не пропускала, — вспоминает матушка Феврония. – Выбирала уголок потемнее, понезаметнее и отстаивала там литургию.
Наверное, сама ее жизнь была какой-то особенной, не всегда понятной окружающим молитвой. «Бог хочет, чтобы люди были глупы в земных делах и умны в небесных. Мы называем умным того, кто исполняет Божью волю», — говорил святитель Афанасий Александрийский. В эти слова жизнь Вали Трифуфайки укладывается полностью. И ее странные слова, и равнодушие к земным благам: вкусной еде и красивой одежде, и даже любовь к церковным службам – все обличает человека, мысленно погруженного в другую реальность.
Передать окружающим то, что она видит в другой реальности, Валя не умела, а, может быть, и не хотела. Наверное, поэтому чести называться юродивой при жизни она не удостоилась. По мнению историков церкви – функция юродивого – обличение пороков общества, в котором он живет. «Обличение словами – это язык мира, который со временем притупляется, — пишет А. Виноградов. – Юродивый обличает делом, он, демонстрируя обществу общественные пороки, как бы сам принимает за эти пороки страдание, подвергается поношению и этим переворачивает ситуацию».
Валя никого не обличала, была дружелюбна и доброжелательна к окружающим. Знакомых любила расспрашивать об их семьях и детях. Особенно интересовалась детьми. И всегда желала им успешной учебы и счастливой жизни. Сбылись ли эти пожелания? Никто не знает. Но хочется верить, что сбылись.
Впрочем, в России нет жесткого канона,  который требует от юродивого определенной модели поведения. А время, в которое жила Валя Фуфаечница, было суровым и к вере немилостивым. Обличать пороки общества люди сильнее и храбрее ее не решались. Да и в наши более мягкие времена никто не нуждается в обличениях и не готов принять их. Может быть, вторая половина двадцатого века породила особый тип юродства: юродивый проверяет общество на умение принять иного, не такого, как окружающие человека?
А служить обществу и Богу Валя хотела. Незадолго до смерти она передала матушке Февронии свою котомку, битком набитую деньгами, которые ей подавали ливенцы.
— Сказала мне, что у нее заболевание почек и что она скоро умрет, — рассказала матушка Феврония. – И велела на деньги, которые она собрала, написать для нашей церкви большую икону.
Икону написали. Много лет подряд, когда раскрывались двери алтаря, верующие видели большой — в рост образ Христа. И немногие знали, что это предсмертный подарок Вали Трифуфайки Сергиевскому храму. А сама она, действительно, скоро умерла. Больную «бродяжку» по распоряжению властей забрали милиционеры и увезли в дом престарелых. Там она вскоре и скончалась. Интересно, в какой дом они определили бы Иисуса, приди он сегодня?

Сейчас  нет Валиной иконы в Сергиевском храме. В конце девяностых годов новый настоятель храма отец Мефодий Дужик заменил в алтаре старую икону, писанную маслом на доске, на стеклянный витраж – икону Спасителя.
Бледнеет и гаснет и сама память о Вале. Скоро она угаснет совсем. А новых юродивых в Ливнах что-то не появляется. А ещё говорят, что в каждом селе не без пророка.

Людмила Перелыгина

Иллюстрация. Фото из открытых источников.