Ударом бомбы на ее глазах убило маму, дед репрессирован и расстрелян в Липовчике, отец пропал без вести, сестра скоропостижно умерла. Но жительница Ливен Людмила Михайловна Золкина осталась удивительно добрым и светлым человеком и до сих пор сохранила в себе веру, надежду и любовь.
 02.09.2015
 Общество
 0 коммент.
 560 просм.
 Автор: Галина Кондратьева
 Сегодня Людмиле Михайловне Золкиной - 80! (фото автора).  Люда с мамой до войны.  В Елецком ремесленном училище.  В годы работы бухгалтером на АО «Ливгидромаш» (фото из газеты «Ливенский рабочий»).  Ливенский детприемник. Люда на заднем плане у стены. Ее жизнь всегда была тесно связана с родными Ливнами.
— Я коренная ливенка, родилась на улице Шмидта (Дружбы народов), в двухэтажном домике рядом с магазином «Телемир». Позже моим отцу и маме родители купили домик на Крестьянской.
У деда (а он жил в Казацкой слободе) тогда был гончарный станок, видимо, было какое-то ремесло. А теперь на месте этой артели кирпичный завод.
Деда с бабушкой арестовали еще до войны: они были зажиточными, верующими людьми. Дом, лошадь и землю у них отобрали. В 37-м Семена Архиповича Биркина расстреляли, а бабушку Ольгу (монашку, живущую в миру) посадили в тюрьму. На этапе из Орловского централа в Брянск поезд с заключенными попал под бомбежку. Бабушка погибла, а выжившая ее попутчица, тоже монашка, позже рассказала об этом Людмиле. Сегодня внучка часто ездит в Липовчик к мемориалу.
О папе, Михаиле Семеновиче Биркине, не осталось никаких свидетельств, даже фото.
Когда началась война, Людочке шел шестой год, а сестре Тамарочке—третий.
— Я очень хорошо помню, как мы с мамой носили на пункт сбора наших красноармейцев (теперешний Центр молодежи) посуду, вещи. Тогда все им помогали.
Чтобы помочь нам, из Пятигорска приехала мамина мама с ее отчимом. Мы уже все жили на Крестьянской. Была глубокая осень. Я видела в окно, как мимо проезжали то наши, то немецкие походные кухни. Часто над нами летали фашистские самолеты. Их целью был наш штаб, который находился на месте теперешней санэпидстанции.
И вот однажды таким холодным промозглым днем прямо над домом Люды разгорелся воздушный бой—сражались наш и немецкий самолеты. Отчим мамы и сосед были на улице и глядели вверх, переживая за исход боя. Мама с бабушкой рубили капусту, а сестрички грызли капустные кочерыжки у натопленной печки.
Бомба разорвалась прямо у крыльца!
Ее осколками были убиты семеро соседей.
— С тех пор я не люблю эту пору года. Тогда в меня проникли жгучий холод и ветер, от которого вылетела оконная рама и дверь. Под дверью лежала убитая бабушка, а на кухне мёртвая мама. Она улыбалась, я все говорила: «Мама, проснись…» и выбирала у нее изо рта опилки и землю. В память врезались этот холод и запах крови…
Еще в памяти Людочки осталось, как их закутывали в одеяла, прятали по подвалам. Дедушка, мамин отчим, делал из одеялец и перин манеж, сажал туда сестер и уходил на целый день, приносил им еду. Запомнились слова о хороших и плохих немцах.
Позже дедушка отвел детей в детприемник, располагавшийся в здании музыкальной школы напротив нынешнего ЦДМ «Лидер» по улице Горького. Там какая-то женщина взяла детей на патронат, ухаживала и приглядывала за ними.
Картинки из того времени очень яркие—зеленый луг, колодец, в небе черный клин птиц-самолетов, бомбежка, огни, опять подвалы. Позже та добрая женщина умерла от простуды, и дед на телеге повез сестер в Красненский район, деревню Морево на попечение. У добрых людей сестрички жили целое лето, пасли коров.
Потом был Задонский спецдетдом им. М. И. Калинина. Здесь сестер разлучили: Тамарочку увезли под Елец в детдом для малышей.
В Задонске Людмила проучилась—очень хорошо!-- до 7 класса. Участвовала в художественной самодеятельности, пела, танцевала, читала стихи.
Очень яркое воспоминание осталось у Людмилы от одного выступления. Прямо после детей на сцене появились молоденькие, а позже знаменитые российские актеры, исполнявшие главные роли в фильме «Молодая гвардия».
— Ой, какие же они были юные, худенькие! Инна Макарова в ситцевом платьице, такие скромные все. И Владимир Зельдин, совсем молодой! Я им вручала цветы…
Однажды детдомовцы даже ездили на «гастроли» в Орел, выступали на сцене Орловского драматического театра им. Тургенева. Так получилось, что из Орла вместе со мценскими детдомовцами она попала во Мценск. Родные, жившие там, хотели ее удочерить, но что-то не сложилось. Зато ее научили сделать так: на пути из Мценска в Задонск заехать сначала в Елец и найти там свою сестренку.
— Я не понимаю, каким чудом это случилось. Как я в 12 лет добиралась на телеге с запряженной лошадью в Елец, как нашла ее! Везде помогали добрые люди. Когда я в детдоме сказала, что ищу сестру, мне ответили: «Сейчас дети на прополке моркови. Жди». Пришли дети, их построили в линейку. А мне сказали—узнаешь свою сестру? Я сразу ее узнала, подошла к ней и обняла!
После Победы всех детей стали забирать из детдома отцы, братья, родственники. Люда с Тамарой тоже ждали своих, хоть кого-нибудь…Не дождались.
Но Тамару воспитатели помогли перевести в Задонск. На год. А Люда после семи классов поступила в ремесленное училище в Елец. И еще год Тамарочка снова была одна, ее переводили то в Орел, то в Липецк. В Липецке она позже работала в химлаборатории металлургического комбината, вышла замуж, родила двоих сыновей. В Липецке и умерла, совсем молодая. Кто знает, почему…Может, сказались тяжелые годы жизни без отца и матери, без тепла и любви…
Люда выучилась на токаря, работала в Орле. Однажды ее вызвали в отдел кадров.
--Ты ливенская? К нам приехал Константин Данилович Шургин, директор завода «Ливгидромаш». Это был самый первый директор! И жил он тоже на Крестьянской, рядом с Русиновыми. И он сказал—так это ж моя соседка! В общем, нас несколько человек уехали работать в Ливны на завод. И общежитие дали. Работала за станком, все очень нравилось.
Людмила работала и токарем, и распредом, после курсов-- бухгалтером. Работала всегда с отдачей, добросовестно.
В это же время вышла замуж: «любила одного, а вышла за другого»! Семейная жизнь ладилась, родились дочери, потом внуки и правнуки.
За год –полтора до получения звания Ветеран Труда Людмиле Михайловне пришлось уйти с работы по семейным обстоятельствам.
— То ли я устала, то ли обиделась… В общем, ушла. Жалела. Пригласили бухгалтером в ателье. На заводе-то я знала всю цеховую работу, сама токарила, а тут новое—надо обсчитать, сколько пошло ткани, ниток, пуговиц, какая работа…Но справлялась. Мы привыкли работать на совесть. Меня везде уважали, это правда.
Сегодня Людмила Михайловна Золкина живет скромно, любит чистоту.
— Люблю ходить в храм. Вот вчера собралась, думаю, дай сходить, Бога поблагодарить. Да что –то давление поднялось…
На вопрос, какое у нее жизненное правило, ответила почти сразу:
— Любить надо своих. И верить, что все у них будет хорошо! Ведь бывали очень тяжелые моменты в жизни, но я все переживала внутри себя и надеялась на хорошее. Нужна Вера, по-Божьи жить-- значит, любить друг друга.
Она показала икону «Тайная вечеря».
— У нас дома с мамой была эта икона, только старая. А когда я впервые попала в наш Сергиевский храм, то вдруг увидела эту роспись там. Я говорю: «Мама, это же наша икона!» А потом вот купила себе эту и повесила здесь.
Так же, наверное, соберутся все ее родные за накрытым к ее 80-летнему юбилею столом, так же нежно все будут смотреть друг на друга. У старейшины семьи Людмилы Михайловны Золкиной на всех хватит любви и доброты.
|
