В статье «Последний рейс танкера «Ливны» бывший радист этого судна Вячеслав Иванович Головин предположил: «Я, наверное, последний, кто может рассказать о нем…» Нет, не последний. Но все по порядку.
 24.08.2016
 Краеведение
 0 коммент.
 572 просм.
 Автор: Геннадий Рыжкин
 Общий вид танкера «Ливны».  Экипаж танкера во время передачи в собственность СССР.  Члены ливенской делегации осматривают механизмы, крайняя слева – Рена Орлова, второй справа – Анатолий Гресев.  Строительство танкера.
В гости к морякам
Весной 1963 года в газетах, по радио (телевизоры тогда были редки) сообщили, что в Японии построен танкер, названный именем нашего города. Это произвело на ливенцев большое впечатление, в курилках об этом только и говорили.
И вот вдруг меня приглашают в горком, говорят, что на танкер едет делегация города и меня берут в качестве корреспондента газеты «Ливенский рабочий», - так называлась тогда городская газета. Радость - необыкновенная, беру блокнот, фотоаппарат, и – в дорогу.
В автобусе едем до Орла, знакомимся. Память не сохранила всех, но помню, что на встречу ехали все люди молодые, с «Ливгидромаша», завода жидкостных счетчиков, ТЭЦ: Рена Орлова с насосного завода, Виктор Гресев, Олег Богатырев… Во главе нашей группы – Евгений Михайлович Сажин, редактор газеты. Загружены мы были неплохо – везли целый духовой оркестр. Без футляров, каждому досталось по инструменту, мне – баритон. Мы были молодые, веселились, шутили. Едем в вагоне, а пассажиры спрашивают:
- Вы что, музыканты?
- Да, на гастроли по Черноморскому побережью едем, - шутили мы.
Везли еще фотоальбом с видами нашего города, с сюжетами о жизни молодежи, работе заводов. Но вот и Туапсе, конечный пункт нашего назначения. Поселились в Доме моряка, из окон которого открывался вид на море и порт. Прибыли рановато, танкер «Ливны», совершающий первый рейс из Японии в СССР, был пока в пути.
Все были в ожидании. Утром, наконец-то, увидели тезку нашего города.
Весна выдалась тогда холодной. Мы стояли на балконе, а ветер неистово посылал в лицо холодные брызги дождя. Но никто не уходил. Перед нами шумело беспокойное море. Вдали серые пенистые волны перекатывались через стенку причала. Маленькие суденышки качались, словно перышки, из стороны в сторону. Большие суда вели себя спокойнее. Лишь одно было не похоже на другие – его стальная громада стояла на воде, не шелохнувшись. На белой плоскости борта алело родное название: «Ливны». Так вот он, какой красавец, да еще такой исполин!
К вечеру перебрались на танкер, подошедший к внутреннему рейду. Встретил нас старший помощник капитана Сотников (запамятовал имя, отчество), расселил по каютам, почти каждому из нас досталась отдельная, а вот Е.М.Сажин устроился в лазарете.
Знакомство
Сотников собрал нас в кают-компании, рассказал о рождении танкера и начале его судьбы.
Строилось судно на японской верфи в бухте Айой, при этом главные специалисты, человек двадцать, прибыли на верфь сразу же после закладки судна и участвовали в его строительстве. Это делалось с той целью, чтобы узнать устройство танкера, работу систем и механизмов. Полгода потребовалось японцам, чтобы соорудить судно. Под звуки гимна Советского Союза при построенном экипаже взвилось красное полотнище страны Советов.
И танкер взял курс на Владивосток. Первый рейс оказался хлопотным. Попали в шторм, на палубу обрушивались заряды снега. Забарахлил эхолот – измеритель глубины, потом стал ошибаться локатор. Поволноваться «необстрелянным» морякам пришлось изрядно, но опытные специалисты справились с аварийной ситуацией: рейс закончили вовремя…
А мы все удивлялись и удивлялись. Двигатель – с трехэтажный дом, причем от нижней части его до верхней движется лифт. Не успели «остыть» от впечатлений внутри, ахнули, когда увидели запасной якорь на верхней палубе – размером с легковой автомобиль, а недалеко – винт, тоже запасной, - весом почти десять тонн, распластался на палубе, словно гигантская бабочка. А вот поршень от двигателя – почти метр в диаметре. Сотников показывает нам насосы, опреснители, аварийные костюмы, спасательную шлюпку… Подходим к многочисленным деревянным ящикам:
- В них хранятся запчасти, агрегаты сменные, - поясняет старпом. Добавляет, смеясь:
- Посмотрите, на каждом ящике висячий бронзовый замок, а зачем замки на судне, от кого закрывать? Это нас японцы перехитрили и лишние деньги с нас взяли.
В каютах – запах фиалок, белье постельное белоснежное.
- Хотите, сделаем другой запах, например, ландыша, - говорит Сотников, - предусмотрена система ароматизации воздуха. Есть и плавательный бассейн, пожалуйста. А душевых кабин – бесчисленное множество.
Знакомимся с экипажем. Боцман Миронов – участник знаменитого новороссийского десанта, рядом – старший механик Крапивин, жизнерадостный грузин Чавчавадзе, ведающий штурманскими делами. Вечером, во время праздничного ужина, зажигательно пляшут Юра Подтынченко, Коля Якубенко. Капитан П.П.Караянов, уже в годах, седовласый, спокойный.
Условия для экипажа роскошные, зарплата – хорошая. Третий механик (не помню фамилию) открывает дверцу в кладовку в каюте, вижу бутылок двадцать водки.
- Сам пьешь? – спрашиваю.
- Нет, продаю за границей, потихоньку, по 50 долларов за одну, куплю ковры в Италии, продам в Союзе ( подпольный бизнес и тогда уже был).
Трое суток пролетели, словно миг
Заношу в блокнот интересное, непрерывно фотографирую. Делаю это и вечером во время торжества. Полные впечатлений, расходимся по каютам уже за полночь. Утром вспоминаю, что фотоаппарат оставил на столе в кают-компании, иду туда, но не нахожу его.
- Не волнуйся, - говорит Сотников, - сейчас объявим по радио, найдется.
Сутки ждали, но безрезультатно.
- Кто- то прихватил из тех, кто был с берега, - предположил Сотников, - но не огорчайся, бери взамен пропавшего мой, я его в Италии покупал. И протягивает новенький ФЭД-2. И вот уже полсотни лет он служит мне безотказно, но вот те снимки, которые остались на пленке утерянного фотоаппарата, до сего времени жалко.
Но мне все-таки кажется, что это была спланированная акция с фотоаппаратом: ведь я делал снимки и в порту, где делать их непозволительно, а служба чекистов работала тогда бдительно, вот и заменили мне фотоаппарат с отснятой пленкой на новый. Кто знает, может быть, мои предположения и неверны.
Трое суток пролетели, как один миг. Старпом Сотников принес две коробки. В одной – шариковые ручки, которые у нас в стране тогда только входили в обиход, в Москве трудно было достать. В другой – женские капроновые платки – тоже дефицит. Набрали мы этого «добра» столько, сколько хотели.
А для города подарили моряки японские настольные часы с вращающимся маятником, они, кажется, сейчас в музее…
Трое суток пролетели, как один миг. Вечером танкер снялся с якоря и взял курс на Новороссийск, утром к борту причалил катер, и по веревочной лестнице мы неумело стали спускаться с семиметровой высоты. Кто падал, того ловили моряки внизу. Но все спустились благополучно. Потом катер отошел от борта танкера, экипаж его нам махал руками.
Протяжно и широко разливается прощальная сирена над морем и медленно тает в голубом просторе...
Больше танкер «Ливны» увидеть не привелось, тридцать лет назад он был разрезан, но та встреча не забылась, сохранились и некоторые фотографии.
Что касается поручения, то оно было выполнено: на второй день по приезде домой в газете появилась полоса с двумя фотографиями и заголовком — «Наша дружба стала крепче».
Фото автора из личного архива.
|
