В День города в Детской художественной школе откроется выставка работ ливенского художника Александра Михайловича Мишина. Это дань любви и памяти, которую коллеги приносят мастеру.
 23.06.2010
 Культура
 0 коммент.
 953 просм.
 Автор: Людмила Перелыгина
 А. Мишин, автопортрет. Все ливенцы, учившиеся в школе №3 в начале шестидесятых годов были знакомы с одной из работ ливенского художника Александра Мишина, правда, при этом не подозревали о его существовании. В фойе школы несколько лет встречало творение его кисти - копия Васнецовских «Трех богатырей».
-Тоже с этими богатырями была история, - вспоминает сейчас ученик и коллега Александра Михайловича, преподаватель художественной школы Николай Андреевич Сысоев. – Он написал их за три дня, чтобы доказать своему начальнику, что все- таки что- то умеет. И с этой картины началась его вторая карьера в нашем городе.
Первая попытка прижиться в Ливнах окончилась печально. Слишком оригинален и самобытен был этот человек, чтобы легко вписаться в реалии тогдашнего общества. После окончания Курского художественного училища, ливенец Александр Мишин поступил в Харьковский художественный институт. Доучился до третьего курса. И был отчислен. За что именно, он никогда не вспоминал. Рассказал только, что участниками шалости были еще трое его однокурсников. Всем пришлось покинуть Харьков.
Парни вместе поехали в Ленинград в Академию художеств.
-Профессию мы сдали на пятерки, уже считали себя принятыми, - говорил Александр Михайлович. – И внезапно получили обратно экзаменационные листы, в которых пятерки были зачеркнуты и вместо них выведены жирные двойки.
В родном городе для А.М. Мишина нашлась работа художника – оформителя в районном Доме культуры. Там в нем души не чаяли. Уж очень много умел. Афишу нарисовать, декорации написать, зал к празднику оформить, изготовить гипсовое литье. Из-за декораций и вышла история, которую городские художники сейчас пересказывают как легенду.
- Стоит он, пишет декорацию, - рассказал о давнем случае Н. А. Сысоев. – И тут входит женщина. И начинает делать ему замечания по ходу работы.
- Он спрашивает: «Вы кто такая?» Она ему: «Третий секретарь горкома КПСС».
- Ах, секретарь. Ну, тогда Вы не специалист в нашем деле. Выйдите, пожалуйста, из комнаты.
На следующий день Мишин был уволен с работы. Ни на одном предприятии Ливен не хотели брать в штат строптивого художника.
Пришлось уехать в Мариуполь, там он стал преподавать в школе рисование и черчение, и, в то же время, писать картины «для души». Женитьба, рождение дочерей, первая персональная выставка…
Но через несколько лет Александр Михайлович возвращается в Ливны одиноким. Все богатство – большие папки этюдов и набросков. Мишин ни с кем не поделился своими проблемами. Да и не до жалоб было, нужно было работу искать. Устроился в оформительскую мастер-скую. Эта маленькая организация принадлежала Орловскому областному союзу художников, и звонков из Ливенского горкома партии там никто не боялся.
В мастерской стояла незаконченная копия «Трех богатырей». Заказчик ждал работу. У автора она «не шла». Когда коллега уехал в командировку Александр Михайлович за три дня окончил картину. После этого заказы посыпались градом. Просили скопировать Айвазовского, Шишкина, даже Рембрандта.
Сейчас такой ажиотаж выглядит странным. А в пятидесятые и в начале шестидесятых годов высшим шиком считалось украсить учрежденческий интерьер копией известной картины.
- Копирование его не особенно тяготило, - вспоминает сейчас Н.А. Сысоев. – Мишин смотрел на него, как на выгодный заработок, оставляющий возможность для собственного творчества.
Копии писались быстро, а рядом с ними возникали собственные работы. Портреты, пейзажи, зарисовки маслом и карандашом.
Большие листы заполнены карандашными портретами. С них смотрят ливенцы шестидесятых годов. Приметы времени в одежде и прическах, и вечное во взглядах и выражении лиц. Красота юности, сила зрелости, старческое угасание…
Сейчас эти работы хранятся в Детской художественной школе.
- Показываем ребятам, как образцы того, что можно сделать карандашом, - говорит директор ДХШ Елена Михайловна Сапрыкина. – Это работы очень высокого класса.
Странно, что художник такого мастерства не участвовал в больших выставках, не имел собственной студии, наконец, не попал в поле зрения серьезных критиков и теоретиков искусства.
- Ничего странного, - пояснили учителя ДХШ. – В советские времена художники делились по классам в зависимо-сти от образования. Мишин, не окончивший вуза, не мог участвовать в выставках профессиональных художников.
Он считался представителем, так называемого, «народного творчества». Хотя был настоящим профессионалом.
Последнее место работы Александра Михайловича - ливенский спиртзавод. Он был принят туда в качестве художника – оформителя. Но не это было главным в его жизни. Он по-прежнему писал свои собственные картины. Все эти картины «разошлись по рукам». От них остались только эскизы маслом. Наполненные светом и движением, удивительно живые и выразительные. Темы незатейливы: сенокос в деревне, девушка в лодке, рыбная ловля. Краски ярки и прозрачны.
Кажется, он сам понимал ценность этих работ и хотел оставить на память родному городу. Часть творческого наследия художника после его смерти отдали в городской краеведческий музей. Часть разошлась по рукам друзей и знакомых. Несколько работ хранится у сестры художника.
- В этом году Александру Михайловичу исполнилось бы 75 лет, - говорит директор детской художественной школы Е.М. Сапрыкина. – И мы решили сделать юбилейную выставку его работ. По-смертную выставку очень талантливого и интеллигентного человека.
Даже уезжая в отпуск А. М. Мишин за-хватывал с собой карандаш и краски. Волжские плесы и северные деревни, море и горы – все это и сейчас сохранилось.
- Такому таланту другую бы судьбу, чтобы развернулся он по-настоящему, - говорит теперь Н.А. Сысоев. – Не получилось.
Так пусть хотя бы память у ливенцев останется об Александре Михайловиче Мишине – художнике Божьей милостью.
|
