Серьезный юбилей — 90 лет — отметила 1-го августа любимая многими учитель Мария Митрофановна Москвина. Но, вопреки возрасту, она сохраняет молодость в своей душе. Поэтому несколько поколений учеников всегда при первой возможности спешат к ней в гости, звонят и передают горячие приветы.
 14.08.2013
 Общество
 0 коммент.
 2164 просм.
 Автор: Галина Кондратьева
 М. М. Москвина со своей ученицей Т. А. Бочаровой. … На стенах в ее доме множество фотографий — вот Мария Митрофановна в молодости, вот ее ученики, вот фото с одного из прошлых юбилеев, да сколько их было…
Семейные же альбомы хранят потрясающие старинные фотографии, огромное уважение рождается к этим ушедшим уже людям — по-настоящему красивым, воспитанным, культурным, образованным. Какое достоинство в каждом облике, спокойствие, сила духа… И простота. Все это унаследовала Мария Митрофановна от своей семьи.
— Это мои мамочка и папа. Папа 1891 года рождения, а вот бабушка и дедушка, представляете как это было давно! А это тетин муж. Он был кларнетистом. Его и его друга из Москвы привез купец Адамов, и именно с этого момента начался оркестр, который играл в Ливнах в Дворянском клубе до революции.
Пока рассматриваем альбом, поразительные истории сопровождают каждую фотографию: семейные легенды, загадки, повороты судьбы, встречи с учениками, школьные фотокарточки. И все раритетные, неповторимые, редкостные.
Сейчас она совсем не похожа на свои прежние фото, но, едва начав говорить, увлекается, преображается. Представляю, как слушали ее ученики — не оторвешься. С одной из бывших учениц, Т.А. Бочаровой, (кстати, героиней одной из наших публикаций),мы сидим на диване, рассматривая фотографии, и слушаем увлекательный рассказ.
В июне, в1941 году выпускники школы, среди которых была и Мария, гуляли по Ливнам до рассвета и делились мечтами о будущем. Мария хотела стать врачом: ее мама и сестричка болели, и она очень хотела им помочь. Вдруг по радио сообщили, что началась война!
Просыпающийся город замер — этим утром многие шагнули в другую жизнь, кто к подвигу, кто к смерти, а кто к бессмертию…
Жителей стали эвакуировать. Выпускников и девятиклассников отправили в Смоленскую область.
— Там мы в течение месяца рыли противотанковые рвы. Не приученные к такой тяжелой работе, с непривычки все намучились, — вспоминает Мария Митрофановна. — Потом вернулись обратно. Я помню, что еще в 7-м классе нас обучали тому, как оказать первую врачебную помощь, я очень любила санитарное дело, ведь это почти врач! Позже, в 9 и 10 классах я руководила санитарной группой, у меня было много значков, дающих мне право делать перевязки, накладывать шины и т.д. Помню, сидим на уроке — как завоет сирена: «Тревога!» И каждый должен был бежать на свой участок — кто гасить зажигательные бомбы, кто еще что-то делать , а я бегу в санитарную комнату с сумкой через плечо и бинтами, пол-литровой бутылкой йода, с шинами для переломов…Это мне потом не раз пригодилось в дальнейшей жизни. Все должны были знать и сдавать нормы ГТО — «Готов к труду и обороне!». Выдавалось специальное свидетельство. И это было так правильно!
После эвакуации Мария работала в райздраве, в городской бригаде, которая дежурила по ночам. Задача была непростой: из штаба армии по телефону поступала информация о том, сколько вражеских самолетов направляется в сторону Ливен. В исполкоме, который находился в доме напротив санэпидстанции по ул. Капитана Филиппова, была комната, в ней стол, два стула и кровать. На столе телефон. Получив информацию, дежурные давали тревогу, стуча железкой по подвешенному рельсу во всю мочь. Жители бежали в подвалы, а дежурные обязаны были находиться на месте! После по телефону получали из штаба сигнал отбоя.
— Представьте, — вспоминает Мария Митрофановна, — после работы мы приходили на дежурство, ночью дежурим, ждем сигнала, прилечь — ни в коем случае! Утром идем на работу, работаем снова весь день. Уже позже нам вырыли блиндаж на противоположной стороне улицы, и мы дежурили в укрытии.
Когда немцев из города погнали уже далеко, в освобожденные районы стали искать учителей. Решено было открыть последний курс педучилища .Те, кто закончил школу без троек, и девятиклассники в том числе, пополнили ряды будущих учителей.
— У меня была подруга, Нина Афанасьева. Ее отец, Сергей Парменович, служил священником в Сергиевском храме. Его фамилию я нашла на обелиске среди других в лесу Липовчик. Известно, как они погибли…Так вот, Нина сказала: «Неизвестно, как дальше сложится жизнь. Пойдем со мной в педучилище. Я как раз на последнем курсе». И я пошла с ней. Училась хорошо, даже несколько раз получала повышенную стипендию. Но документов получить не удалось — однажды случилась жуткая бомбежка, после которой уже ничего не нашли. Получили справки.
Тем не менее специальность у Марии уже была. Подруга Нина получила работу в Козьминской школе и приходила в гости, рассказывала, да так захватывающе, что Марии захотелось приехать в Козьминку и прийти к ней на урок. Что она однажды и сделала.
Это был решающий момент.
— Мне так понравилась школа, понравились дети, я была в восторге. И решила — буду учителем! И именно в Козьминской школе я проработала два года.
Но…заболела вдруг, да так сильно, что пришлось оставить школу и переехать в город. В то время в городе учительских вакансий не было. Пришлось работать «культурником» — в Доме культуры. Тоже было очень интересно! Готовили вечера, праздники, различные выступления. И все были очень дружные.
Вскоре появилась возможность работать в начальных классах. Параллельно с этим Мария Митрофановна стала самостоятельно изучать немецкий язык. Затем окончила Московские трехгодичные курсы по немецкому языку. Но теперь этого было недостаточно!
— Я вела в школе немецкий язык. У меня до сих пор есть связь с этими ребятами, им,правда,уже по 85 лет!.. Одна семья до сих пор приезжает ко мне, они одноклассники.
Она смущенно улыбается. И кажется: где-то живут эти ребята, но ребятами они остались навсегда, в ее памяти…
— Ну, а потом я поступила в Первый Московский Государственный институт иностранных языков. После его окончания я до самой пенсии работала учителем немецкого языка в школе №2 (ныне школа №6).
— Как Вам удавалось оставаться любимым учителем на протяжении стольких лет для нескольких поколений?
— Не знаю…Я очень любила детей. Вы же видели на фотографиях: я почти нигде не бываю одна, со мной везде мои дети, маленькие и большие…
На стене еще одно фото, семейное. С Марией Митрофановной ее муж, Иван Дмитриевич. Оба молодые, красивые. Только его уже двадцать лет нет с нею рядом.
— А я вот все живу… — грустно говорит она.
Своих детей у них тоже не было. Но зато сколько учеников, которые ими стали!
К ней с самого начала ходили домой ее «крошечки»,как она их называла.
— Когда я болела, козьминские дети, первые мои, пришли меня проведать. И принесли одного петушка на палочке. Ведь тогда же, после войны ничего не было! Этот леденец из жженого сахара был настоящим богатством. Как сейчас помню — Валечка Распопова, самая маленькая первоклашечка моя, протягивает мне этого петушка, а им самим он так нравится, что я не знаю, как уговорить их взять его себе…Но они ни в какую.
А выпускники 1966 года, которых М.М.Москвина пестовала с 5-го по 10-й класс, были «самыми моими», как сказала она.
— Они всегда приходили ко мне домой как к себе, сядут всем классом — на стулья, на диван, на пол. Один из них, Леня Катасонов (сейчас он живет через стену со мной), такой был здоровенный, растянется на полу и лежит… А мама обязательно старалась всех угостить, пекла что-нибудь. У нас в семье всегда кто-нибудь был, кто-нибудь жил.
На комоде в рамочке фотография удивительно милой девушки.
— Это Тонечка Шахова. Мой муж однажды был в командировке в Грязцах. Так его один друг попросил приютить дочку Тоню ,чтобы она могла учиться в городе в 8 классе (в деревнях тогда были школы-семилетки). Мама Тони умерла, когда ей было 3 года. Тонечка очень хорошая девочка была. И она стала почти нашей дочерью, наша до сих пор, хотя у нее уже должны быть внуки…
Среди ее учеников очень известные, заслуженные люди, и простые, без званий и наград, прекрасные специалисты, многие пошли по ее стопам. Все они объединены любовью и теплотой своей школьной мамы, сколько бы лет им ни было. С каждой фотографии смотрит столько близких и родных уже лиц: ученики разных лет, их дети и внуки, и каждого знает «мама» наперечет! Все шлют ей свои фотографии из разных городов и стран, из разных жизней, многие из которых оборвались не в срок…
— Это Коля Клепов, из Козьминской школы. Он поступил в летное училище, прислал мне это фото. Перед своим последним полетом…
Альбом кончается, почти на каждой фотографии Мария Митрофановна с детьми: родственников и учеников, соседей и друзей. Этот альбом, а значит и ее жизнь — целая эпоха нашей страны, нашего города. И этот Учитель –центр огромного круга горячих сердец. Им же она отдала свое.
Но сколько таких учителей в нашем городе! Сколько любимых птенцов выпустили они в большую жизнь! Низко кланяемся…
…В чем же все-таки главный секрет Марии Митрофановны? Она говорит, что никакого секрета нет.
— Просто надо жить и вести себя так, чтобы всегда смочь прийти на помощь, никого не обидеть, быть добропорядочным человеком, жить по совести.
Напоследок хозяйка приглашает нас на кухню. Высоко в углу сияет золоченым окладом в деревянной раме родовая икона с изображением Иисуса Христа, бывшая в семье Марии Митрофановны и в семьях ее предков. Заветную икону никогда не снимали, не прятали, как бы и в какие бы времена ни складывалась жизнь, разрешали верить в Бога или нет. Вот и бережет она доброту и силу духа каждого члена семьи на протяжении долгих лет. Свет доброй души никогда не гаснет.
|
