В селе Сосновка живет одна из тех самых русских женщин, о которых писал Николай Некрасов. 31 августа сего года был последним днем в ее рабочей деятельности. А 2 октября ей исполнилось 80 лет!
 14.10.2015
 Общество
 0 коммент.
 774 просм.
 Автор: Галина Кондратьева
 В. А. Киселева с внучкой и сыном (фото из семейного архива).  Валентина с папой (фото из семейного архива).  Светочке 3 года (фото из семейного архива). Валентина Александровна Киселева очень красива. Встретила меня во дворе дома — строгая, серьезная. В ней столько достоинства, спокойствия и необъяснимого русского величия, что становится понятно недоумение и восхищение всего мира — в чем же эта русская загадка, в чем сила этих женщин?
А они сами себя не считают особенными, не привыкли себя выпячивать, хвастаться, быть горделивыми. Но все же согласилась пообщаться –из уважения и душевной доброты. И этого общения, ее рассказа хватило бы на целый фильм: так богата и непредсказуема наша жизнь!
Присели у стола в маленькой комнате. Валентина Александровна смотрит на меня с любопытством, но первый же вопрос оживляет ее лицо и ясные голубые глаза.
Отец и мать
— Родилась-то я еще до войны. Мы раньше были зажиточными, нас раскулачивали. Забрали лошадей, коров. Отец уехал тогда в Мариуполь. Но был сослан на Колыму еще в 1937 году. Отвечая на письмо родным из Сосновки, написал: « Подыхаем с голоду». За эти слова и поплатился. Сослали его на 4 года в такую глухомань — всего 60 километров от Аляски!
Ехали ссыльные туда и поездом, и пароходом. Привезли их до места на собачьих упряжках, высадили. Лес и снег. Как он рассказывал, им приказали достать топоры и рубить сучья. Нарубили, сложили. А им опять — ложитесь спать. Но как в мороз спать на куче сучьев? Тогда ссыльные решили работать всю ночь, говорят — давайте нам работу. В общем, кто пилил, кто рубил деревья — построили себе первым делом туалет, а потом барак. Печки «буржуйки» привезли с собой, затопили жилье. Затем их отправили на золотые прииски. Отец всегда говорил: «Не имей 100 рублей, а имей 100 друзей».
Когда мы жили в Мариуполе, отец, Александр Павлович Агарков, работал начальником погружной станции, отправляли оттуда в разные стороны нашей страны рыбу, капусту и другие продукты. А на станции всегда было много беспризорных детей. Отец пускал ночевать их в свою каптерку, помогал, чем мог. «Дядь, дай закурить!» — давал. И даже, когда грузили ящики с продуктами в вагоны, просил грузчиков «нечаянно» разбить один ящик, с рыбой, например. Оглядывались — в одну секунду все было подобрано детьми дочиста!
Однажды на приисках его поставили разметать трап, по которому возили на тачках золотоносный песок. А разметать трап ставили тех, кто уже находился на грани жизни и смерти. Отец все понял, приготовился. Порой за ночь выносили из барака по 17 человек мертвых: сказывались холод, цинга, дизентерия, все продукты были в сушеном виде — и картошка, и морковка, и лук, никаких витаминов. Вдруг навстречу идет ему парень — новые унты, шуба, шапка, розовощекий. Он оказался из тех бывших беспризорников. «Слушай, ты случайно не с Мариуполя?» — «С Мариуполя». – «А ты на погружной станции работал?» — «Работал». – «А фамилия твоя не Агарков, случайно?» — «Агарков». — «Так. Пойдешь ко мне работать дневальным?»
Работа была такая: съездить за льдом, наколоть его для воды (вечная мерзлота кругом) и протопить барак к приходу рабочих, дрова заготавливали другие.
Как только ушел его новый начальник, с Александра сняли шапку, унты и взамен дали рвань. Придя в барак, начальник все это увидел и спросил отца, кто это сделал. «Но как я ему скажу — мне с ними оставаться работать и жить!», — вспоминал отец. Не знаю, говорит. Тогда начальник обратился ко всем: «Вещи отдать. А тем, кто это сделал, двое суток сидеть под нарами». Все так и было сделано! Так прошел год, оставалось ему еще три.
Врач, который там работал, однажды спас его от смерти. Люди умирали от дизентерии, но Александру врач предложил одно лекарство, пить его было огромным риском — благополучный исход мог быть в том случае, если в кишечнике не было язв. Иначе — смерть. Агарков не стал думать — и выздоровел. Тот же врач отдал ему свою продуктовую карточку, а потом послал учиться в горный техникум в Магадан: «Ты ничего не теряешь, пайка останется такой же, будешь в тепле и физически не работать — тяни хотя бы на тройки!» Через три года началась война, но специалиста оставили в «броне», и Александр Агарков проработал вольнонаемным на Севере 10 лет.
Вернувшись в Сосновку компетентным специалистом, поднимал в колхозе сельское хозяйство, а в последние годы работал сторожем, тоже до старости. Нам, детям, завещал быть добрыми людьми и всем помогать…
Мама, Пелагея Андреевна, всю жизнь работала в колхозе и ждала отца. Он вернулся к ней, хотя в те годы ожидание было тяжким, непредсказуемым крестом: мужчины заводили себе другие семьи, могли погибнуть. Одно то, что она в 19 лет вышла замуж за отца, у которого было уже четверо родных детей и одна приемная дочь, говорит о силе ее любви. Когда она осталась одна с шестерыми детьми (уже родилась я), она пошла к властям и сказала: « Можете меня раскулачивать и дальше, но я вам приведу всех детей, а сама пойду, куда глаза глядят! Я их воспитываю одна, и никого из родных у меня нет». Тогда нас оставили в покое. Мама всех вырастила, отдала замуж. До сих пор вся наша семья связана крепчайшими узами.
Валентина
Когда началась война, семью эвакуировали в Измалковский район. Еще ей не было и шести лет, она пошла в школу. Ходила, пока было тепло, в тапочках. Из-за морозов бросила — не во что было одеваться и обуваться. Школу заканчивала уже в Фошне. Хотя ее посылали от колхоза учиться и дальше, но пришлось работать в Ливнах на ЖБИ, а потом — в литейном цехе. Думала — временно, а проработала пять лет.
— Конечно, работа была нелегкая, но я привычная. А тут нашелся парень, электрик. Поженились. Папа умер, и мы остались в Сосновке.
— Вы хорошо с ним прожили, по любви?
— Ой, по любви! Дай Бог моим детям — а их у нас трое — чтобы они так жили!
Валентина Александровна и плачет, и улыбается.
— Он меня так берег! Я прожила как в сказке! Муж никогда не повысил на меня голос, все вопросы мы решали согласованно. Он был рядом, всегда.
Анатолий Михайлович Киселев умер в 2001 году от неудачной операции, как считает его супруга. Здоровьем обладал богатырским.
— Я не могла ходить по нашим тропинкам, быть дома: все мне напоминало о нем! — Вдова утирает слезы. — Я подумала тогда, что если брошу работу, то сойду с ума…
Валентина Александровна работала в колхозе заведующей центральным складом ОАО «Сосновка». До 31 августа. А в начале октября справила 80-летний юбилей! 25 лет проработала после выхода на пенсию. Старый и новый председатели просили ее остаться еще, но она так решила.
— Молодому я говорю — Коля, да я старше твоей бабушки! — смеется. — А он — отработай хоть уборку, ты имеешь опыт, все знаешь, а там и посеем!
Действительно, в любом деле важны опыт, но еще и душа — все зерно засыпать, сохранить его и семена, а еще и человек надежный должен быть. Но все же убрали и посеяли, и Валентина Александровна просила подыскать себе смену, сделала отчет, передала все дела преемнице, пожелала своим коллегам работать до ее годов.
Наутро почувствовала себя как в отпуске, свободное время посвящает домашним заботам. И хотя внешне она крепкая, прямая и статная, здоровье все же дает о себе знать — давление, то да се. Одно то, что 19 лет назад после неудачного падения ушиблась головой, и после этого ей дважды делали трепанацию черепа, оставило и шрамы, и головные боли. После первой операции потеряла речь. Но поправилась. А когда вернулась домой, через неделю пошла на работу. Пока ее не было два месяца, Анатолий Михайлович никому не давал делать отчет. Говорил, приедет — все сделает сама: знал ее ответственность и скрупулезность.
… Обращаю внимание на старинную икону на стене, очень красивую.
— Вы верите в Бога?
Моя собеседница помолчала и задумалась.
— Да. Особенно после того, как мою дочь засыпало 250-ю тоннами зерна.
Дочка училась в пятом классе. Все сельские ребятишки работали в колхозе, и она сказала: «Мама, я тоже пойду работать». Я мужу говорю — Света просится на работу. А он не разрешал — дочка худенькая росла, маленькая. Я говорю, она два дня поработает, и сама сядет дома. И на второй день ее засыпало зерном в бункере.
Мать не знала, кого засыпало. Видит только — все люди бегут к бункеру. Побежала и она. Из бункера, полного зерна, торчала только детская ножка. Она упала на току и так кричала, что сбежалась вся деревня. Люди кричали: «Толик, беги быстрее сюда!». Анатолий работал на току машинистом, примчался — думал, что-то случилось с женой. Схватил ее, а люди кричат: брось ее, жива останется, беги туда! Валентина как сквозь сон слышала людской гомон: «А кого засыпало? — Да Киселеву!» А Киселевы в деревне только одни.
— В этот момент вся моя жизнь пролетела перед глазами! — Валентина Александровна не может сдержать слез. — Я подумала, что не смогу увидеть свою дочь мертвой, я скорее что-нибудь сделаю с собой…
В агонии выбежала она на дорогу, бросилась под машину с криком: « Сыночек, задави меня, тебе ничего не будет!» Парень успел затормозить и выскочил из кабины: «Тетя Валя, что случилось?!»
— Парень он был хороший, я поняла, что он меня, конечно, не задавит. Тогда я побежала дальше и думала утопиться в школьном колодце. Навстречу мне бежит жена председателя: «Валя, успокойся, она жива!». А я говорю: «Тоня, я рассудок еще не потеряла: еще ни один человек не выжил в такой ситуации!»
А статистика и вправду была страшная: в Коротыше засыпало женщину, в Ливнах — мужчину, во Мценске — двух, в Важжово — мальчика.
Но Света осталась жива. Люди всеми силами кинулись выбирать зерно в этом месте. Рядом с отцом Светы оказался один парень, который рукой пытался нащупать девочку. «Дядя Толя, я схватил ее за волосы!». Отец кричит: « Ищи плечи, а то ты сорвешь ей скальп! Сейчас мы будем вас тянуть!» Вместе с еще одним крепким мужчиной они с силой вытащили двоих — дочь и того мальчика.
Свету спасло то, что она упала со скрещенными ногами, и в каком-то промежутке оставался воздух. «Светочка, а что ты думала там?» — спросили ее потом. « Я слышала, как мамка кричала, а потом замолчала. Но я не испугалась, потому что знала — мама обязательно что-нибудь придумает!..»
Мать в тот момент потеряла сознание, очнулась от того, что ей делают искусственное дыхание. Когда принесли дочь и посадили к ней на колени, девочка все просила: «Мама, ну не плачь, ведь я живая». Просто на другой день Валентина Александровна не могла понять, глядя в зеркало — кто эта седая, с совершенно белым лицом, женщина в зеркалах, что она делает в их доме? А потом поняла, что это она сама.
— Я помню, что тогда изо всех сил взмолилась: Господи, пусть она хоть какая, но останется жива!
— Валентина Александровна, у Вас же еще двое сыновей, Сергей и Александр. Ваши дети и внуки – это Ваша радость и гордость. Что главное, на Ваш взгляд, остается в жизни любого человека?
— Всегда надо беречь здоровье, я и всем желаю. Очень хорошо, если есть в семье согласие и благополучие, любовь между всеми членами семьи. Без этого нет счастья. А каждый человек должен быть счастлив.
Улыбка этой мудрой седой женщины многого стоит. Пусть близкие, родные и друзья почаще радуют ее. Годы совсем ее не старят, наоборот — остается незамутненной синева молодых глаз!
|
