В Беломестном живет женщина. Пожилая. Инвалид. В доме четыре просторные комнаты, а хозяйка живет в прихожей, на кровати. Длинной палкой открывает дверь изнутри, а привязанной веревкой — закрывает. И по ее словам, ей так нравится.
03.08.2016
Общество
0 коммент.
566 просм.
Автор: Галина Кондратьева.
Мария Ивановна Иванилова. Июль, 2016г. Фото Е.Васильевой.
Однако, это натура. Но познакомимся: Мария Ивановна Иванилова. Сегодня ей 80. До пенсии работала оператором котельной на мясокомбинате. «Давала пар, давала жизнь всему комбинату», — говорит она. Да и сейчас она даст жизни любому, несмотря на ее положение, первую группу инвалидности и сахарный диабет. Родина ее — село Коротыш. Вышла замуж и переехала к мужу в Беломестное. Только мужа уже давно нет на свете. Виктор Иванович Иванилов был моряком, обошел весь мир. Последствия службы сказались на здоровье, да еще подкосила известная русская болезнь. Нет и сына. Его трагическая гибель в этом доме и в этой комнате, где сейчас живет она, сказалась на здоровье матери. — Сереже было 26 лет. Он был очень умный, с отличием закончил школу и институт в Ленинграде. Девушка любимая ему изменила. — С его умом таких девушек можно было искать не в Ливнах, а в том же Ленинграде, — добавляет родственница Марии Ивановны, сидящая рядом (она пришла ее купать). — Но это, как говорится, закон жизни — слишком умных ребят девушки не ценят, им подавай какого-нибудь брутального мачо. А в конце 2009 года Мария Ивановна упала во дворе дома и сломала шейку бедра. Ее нашли соседи, принесли в дом. На скорой доставили в приемный покой, сделали рентген. Дело в том, что болезнь ног и костей сделали невозможной операцию, по ее словам: «Да я бы ее и не выдержала!» Ей нельзя было ни вставать, ни ездить в инвалидной коляске. — Да кто еще поставил бы, — сетует Мария Ивановна. — меня кому-то надо было возить в коляске, ухаживать. Как бы там ни было, медики сделали все возможное и привезли тогда еще 73-х летнюю бабушку домой. И вот семь лет, как «поселилась» она на кровати в прихожей. Помогать приходят работники собеса, соседи, братья, родственники, посещает участковый терапевт. — Приносят еду, воду, закроют на ночь дверь, — рассказывает хозяйка. — У них свои семьи, заботы. Вот соцработницы у меня очень хорошие—Надя и Настя. Сейчас придут закрывать огурцы. — А кто Вам сделал эту длинную палку? — Брат. Как я «села», так и палкой этой открываю дверь, а веревку подтягиваю — закрываю. — А что же делать? Может в коляску инвалидную лучше перебраться? — Нет, — говорит родственница, — я уже ее знаю. Тут она всех видит, разговаривает с людьми. А там, в четырех комнатах будет сидеть, как в темнице. Никуда она с этой кровати не уйдет… Мария Ивановна с ней соглашается. — Ну пойдите, посмотрите мой дом. Проходим. Действительно, четыре больших почти пустых комнаты, но оклеенные свежими обоями, везде чистота. Кровать, стенка, диван, шторы на окнах. Когда-то здесь была жизнь, семейные заботы. В комнате, близкой к прихожей, стоит разложенный обеденный стол, покрытый клеенкой. — Это мы здесь справляли юбилей Марии. А в комнатах кошка Белочка живет, приходит и гуляет здесь, и спит. У стены в стопку сложены большие пачки памперсов. Везде чисто. Вся жизнь дома концентрируется у кровати Марии Ивановны. Это своеобразная капитанская рубка, или пульт управления ее жизнью. Рядом мобильный телефон (она частенько по нему разговаривает), у кровати столик с едой, платочки, пакетики и весь необходимый скарб помещаются на окошке, висят на торце длинной палки, в общем, везде, куда дотянутся ее руки. И Белочка приходит, мостится на подушке. — Я был в шоке, когда пришел к Марии, — рассказывал один наш общий знакомый, бывший сосед, — прихожу — а она сидит и стирает. Рядом батарея бутылок с водой. А что ж, говорит, я без дела сидеть буду! Напротив дома Иваниловой живет соседка, тоже бабушка преклонных лет. По дому ходит с помощью табуретки вместо ходунков. Но у той другой допинг для жизни. Она и Марии предлагала «облегчить» себе жизнь, однако та жестко ей ответила. И эта прямота и твердость, наверное, всегда были в характере Иваниловой. А беды и вовсе закалили ее еще больше. Потому что только от осознания своего положения, бескомпромиссного отношения с судьбой рождается позиция — а как мне жить в таком состоянии? на что я способна? кто мне поможет? как сохранить связь с окружающим миром и жизнью? как не впасть в отчаяние? И она живет так, как жила бы, если бы ноги ее ходили — общается, действует, обихаживает себя. И общаться с ней очень интересно! Причем, разговаривая о себе, посмеивается, шутит. Так ведут себя только очень сильные люди. — Я со своей кровати никуда не пойду, и помру здесь. Пока жива, буду жить одна. А тогда уж делайте, что хотите. — А что Вам нужно, Мария Ивановна, просьбы какие к кому? — Ничего. Смерти только прошу. Может, тогда и полежу в своих комнатах. Можно было бы, наверное, сказать, что в человеке все еще живет гордыня, потому что Мария Ивановна действительно хочет дожить в своем доме одна. И это не каприз, а проявление того, что она — хозяйка, даже в таком положении, что устав этого дома заведен ею, и никому менять его она позволить не захочет. Но кажется, это все же смирение перед судьбой, и чтобы принять его, ей пришлось привлечь всю силу своего характера, внутренние убеждения: будь, как будет. И она справляется. Да, с помощью людей (но тогда бы мы были не люди). Но такую силу и жизнелюбие, способность подшучивать над собой, достоинство и готовность к самому худшему встретишь не у каждого. Мария Ивановна читает нашу газету, и от «УГ» мы желаем ей подержаться еще, как бы там ни было. Все-таки русские женщины непобедимы!
|