Сегодня, 31 мая, исполняется 125 лет со дня рождения выдающегося отечественного писателя Константина Георгиевича Паустовского. О его пребывании в нашем городе в 1928 и 1930 годах написано немало.
Мы расскажем о встречах ливенцев с писателем и его другом Н. Д. Нацкой, которые произошли в то время.
 31.05.2017
 Краеведение
 0 коммент.
 201 просм.
 Автор: Геннадий Рыжкин
 К. Г. Паустовский в Тарусе.  Екатерина Загорская (слева стоит), рядом Нина Нацкая – санитары.  И. Л. Хворощин. «Где золото?»
В 70-х годах прошлого века автору этих строк удалось познакомиться с Владимиром Григорьевичем Судиенко. Пришел я к нему как к старейшему работнику ливенского участка железной дороги и попросил рассказать о событиях и людях довоенного и военного времени. Знал он многое, так как работал бухгалтером на станции Ливны. Привожу его свидетельства, касающиеся Паустовского:
«Писателя я видел, так как он был хорошо знаком с нашим железнодорожным врачом Ниной Дмитриевной Нацкой, очень добрым человеком. Говорили в городе, что к ней приехал из Москвы знакомый и остановился в ее доме. Жили Нацкие на улице Шмидта, ныне Дружбы народов, в одноэтажном доме с садом». В восьмидесятых годах дом сломали, построили на этом месте здание Дома быта. На одной из старых открыток, выпущенных в начале?XX века, дом просматривается. А познакомился молодой Константин Паустовский с Ниной Нацкой, выпускницей Бестужевских курсов в Москве, в первую мировую
войну. Тогда его призвали в армию и стал он санитаром. При формировании санитарного поезда в него вместе с Паустовским попали и другие молодые люди, в том числе и девушки: Нина Нацкая, Екатерина Загорская, другие. Поезд №?226 ушел на фронт и лечил раненых, подобранных на полях боев и прошедших через санбаты. Трудности с питанием, близость боев, муки раненых сблизили молодых людей. Константин, Нина, Екатерина стали друзьями (последняя после окончания войны стала женой Паустовского).
Закончив учебу в 1916 году, Нацкая вернулась в Ливны, стала работать врачом железнодорожной больницы. Здание на противоположной стороне от вокзала сохранилось и ныне выставлено на торги. Но продолжим рассказ Судиенко:
«Время на рубеже двадцатых и тридцатых годов было тревожное. Вовсю хозяйничали чекисты. А самым главным был Чернов. Его боялись. Как-то он заходит к нам в бухгалтерию, окинув взглядом старинный, покрытый лаком черный шкаф, говорит мне:
– Судиенко, отдай шкаф, приглянулся он мне.
– С удовольствием, если бы он был мой. А он государственный, и документы мы в нем храним. Нет, нет, не могу.
Чернов бросил на меня злой взгляд и молча хлопнул дверью.
И недели не прошло, приходит домой повестка: явиться в отдел НКВД. Иду с беспокойством в дом на Ленинской улице. Открываю дверь в коридор, стоит солдат с винтовкой, увидев пропуск, указывает на скамейку: «Жди, когда вызовут». Сел, стал ждать. Слышу за дверью кабинета крупный разговор. О чем идет речь, непонятно, но отдельные слова слышны, и не раз мужской голос требовательно кричит: «Где золото?» В ответ слышится женский голос, но слова почти не слышны.
Сижу я, не шелохнувшись. Солдат у двери – спокоен и уверен. Спустя, может быть, час, дверь открывается, быстро выходит Нацкая, опустив глаза, взволнованная, раскрасневшаяся. Чернов замечает меня из кабинета, спрашивает:
– А ты зачем сюда?
Показываю повестку.
– Топай отсюда, да побыстрее.
Иду на работу, а навстречу идет мой бухгалтер, по бокам два солдата. Так и пропал он».
Как стало ясным спустя много лет, семью Нацких в НКВД считали богатой, припрятавшей много золота. А в то время богачей «потрошили», золото нужно было для торговли с заграницей. Как оказалось, никакого золота у Нацких не было, это показали и обыски. Откуда оно возьмется у врачей? Ведь и отец Нины Дмитриевны работал до революции врачом.
Встреча
с Хворощиным
Во время второго приезда в Ливны в 1931 году семья Паустовских остановилась в доме продавца железнодорожного магазина Ивана Александровича Бондарева на улице Водоразборной, ныне Аникушкина. Дом был большой, кирпичный, фасадом смотрел на реку Сосну. В палисаднике росли цветы, а за домом раскинулся сад. Хозяин выписывал газеты, имел библиотеку, собранную еще в дореволюционное время. Паустовский здесь много писал, даже в ночное время, когда электростанция переставала подавать электричество и приходилось зажигать керосиновую лампу.
Во время отдыха Константин Георгиевич посетил окрестности города: Липовчик, Адамову мельницу.
Хозяин познакомил его с Изотом Леонтьевичем Хворощиным, жившим неподалеку. Паустовского заинтересовал этот человек.
В 1996 году приезжал к нам в Ливны сын Паустовского Вадим Константинович. Любители творчества писателя приехали со всей страны: из Рязанской области, с Украины, из Москвы. В библиотеке имени Пушкина были большие торжества: встречи, выступления. Все это широко освещалось в прессе. Вот тогда и подошел ко мне инженер конструкторского отдела ВНИИ Гидромаша Алексей Алексеевич Кирдеев:
– Знаешь ты или нет, а я ведь зять Хворощина, – огорошил он меня.
В этот же день мы пошли к нему домой, и он познакомил меня с супругой – дочерью Изота Леонтьевича Хворощина, Клавдией Изотовной.
«Помню я Паустовского, – рассказывала она, – мы жили на той же улице, но ближе к Елецкой дороге. К нам писатель заходил не раз. Тогда я была совсем юной, но помню встречи писателя с моим отцом. Папа работал на железной дороге механиком, но имел одно большое увлечение – любил охотиться, знал повадки зверя, птиц. У нас во дворе в деревянных клетках обитали куры разных пород, утки, гуси и даже павлины. У папы была большая коллекция птичьих яиц. Каких только не было: голубые, желтые в крапинку… Все потерялось в военное время. Кроме того, на жердочках по стенам висели многочисленные чучела, которые папа сам выделывал: куропатки, перепела, кукушки, ястреб…
Московский гость подолгу разговаривал с папой. Беседовали они о природе, повадках зверей,
птиц.
А однажды, помнится, они вместе отправились на охоту, на перепелов. В мешок положили сети, в пучок связали палки, ружье не брали. Паустовский взял палки и сумку, а отец взвалил на плечи вещмешок. Ходили они куда-то за город. Отец знал все лесочки, берега и овраги, где обитают пернатые.
Однажды писатель приходил к нам с женой. Смотрелась она красиво: в московской одежде, интеллигентная. Потом папа рассказывал, что она художница. Видела я, как она делала зарисовки карандашом видов Заливенки. А рядом с мамой всегда бывал сын. Ему тогда было
лет 6–7».
Клавдия Изотовна показала мне фотографию отца, которую я переснял, а вот фото вместе с Паустовским в альбоме не оказалось. «Вряд ли они фотографировались, тогда фотоаппараты были редки», – заключила Клавдия Изотовна.
В Тарусе
Прошло много десятков лет с того времени, как наши ливенские персонажи видели Паустовского. Их уже нет в живых. Ушел из жизни и сын писателя Вадим Константинович. Память о Константине Георгиевиче хранит дом, где он жил, экспонаты краеведческого музея – книги с автографами писателя. Пять лет назад вышла замечательная книга Л. А. Беляевой о Паустовском. В ней рассказывается, как страстный любитель творчества писателя ливенец Юрий Николаевич Беляев добрался и все-таки побывал у Паустовского в Тарусе, где жил писатель. Там он и похоронен на городском кладбище.
Между прочим, автор этих строк родился также в Тарусе, в этом крошечном городке Калужской области. Сейчас там, как и в то время, когда был жив Константин Георгиевич (умер он в 1968 году), тихо и красиво. На домах встречаются мемориальные доски с известными именами писателей, художников, музыкантов. Дело в том, что в Тарусе они любили жить и творить. Тихие улочки с сохранившейся кое-где булыжной мостовой, липы, дубы и березы, помнящие Марину Цветаеву, Святослава Рихтера, художников Василия Дмитриевича Поленова, Борисова-Мусатова. С высокого берега виден полукруг Оки. Она по-прежнему спокойна и живописна, как и при жизни Паустовского.
Начиналась осень. Окрестные опушки леса были подернуты желтым цветом. Деревья уже теряли листья. Вот тогда и написал нижеприведенные строки:
Я вновь в гостях
у Паустовского.
Накрыл Тарусу листопад. –
Не встретишь здесь пейзажа
броского.
Лишь рощи золотом горят.
А здесь и вправду дым
Отечества –
Туристы молча листья жгут…
Прошел ряды могил
купеческих,
А вот и странника приют.
Зажгли лучи березы русые,
Коснулись твоего креста.
Здесь каждая травинка
русская,
Твои любимые места.
Внизу зарею алой светится
Оки широкий полукруг.
И вот я снова с Вами
встретился.
И вновь захватывает дух.
Душа здесь Ваша в каждом
листике,
В былинке высохшей травы.
И мне совсем не нужно
мистики, –
Я вновь уверен: живы Вы.
Рассказы Ваши не из золота, –
Составлены из слов простых.
Но сердце глубоко
затронуто,
Как трогает молитвы стих.
И не камнями – самоцветами
Усыпан каждый Ваш
рассказ.
Жизнь наполняет днями
светлыми
Пусть даже простенький
пейзаж…
Я вновь в гостях
у Паустовского,
Накрыл Тарусу листопад, –
Не встретишь здесь пейзажа
броского,
Лишь рощи золотом горят.
|
