75 лет минуло с того времени, как на юге нашего района начались кровопролитные бои, которые получили название «Ливенский щит».
 05.07.2017
 Краеведение
 0 коммент.
 304 просм.
 Автор: Геннадий Рыжкин
 Ф.Г. Аникушкин, с. Крутое, лето 1942 г.  Ю. Жуков (в нижнем ряду второй слева) в 6-й гвардейской дивизии, 26 июня 1942 г.  М.Е.Катуков (в центре) на вручении документов на новый танк И. Любушкину, под Ливнами, май 1942 г.  Г. Карпухина, 1953 г. Буквально за два дня до их начала, 26 июня 1942 года, в Ливны из столицы прибыл корреспондент «Комсомольской правды» Юрий Жуков. Ехал он из Ельца, где размещался штаб Брянского фронта, вместе с фотокорреспондентом Борисом Фишманом на старом пикапе. Целью их поездки была встреча с М.Е. Катуковым, командиром 1-го гвардейского танкового корпуса.
По улицам Ливен ходили люди, в сквере играли дети, на рынке шла бойкая торговля. Разрушений почти не было, прошло полгода после освобождения города и уже были залечены многие раны, которые он получил в результате декабрьских боев и последующих обстрелов.
Не задерживаясь в Ливнах, они двинулись на поиски штаба танкового корпуса Катукова. Хотя встретиться было с кем, в городе работали коллеги: военный корреспондент газеты Брянского фронта «На разгром врага» Петр Зорев, корреспонденты газеты «Сын Родины» Михаил Луконин, Абрам Ришин. Правда, двое последних в мае переехали вместе с редакцией в село Успенское.
Поехали корреспонденты в сторону Никольского вдоль левого берега Кшени. По пути встретились с занявшей рубежи вдоль реки пехотной частью. Показали документы, выяснилось, что это был 4-й гвардейский полк 6-й гвардейской пехотной дивизии. Встретились с бойцами и командирами, сфотографировались, Жуков сделал кое-какие заметки в записной книжке.
Но корреспондентам не терпелось попасть к месту боев, к танкистам. Однако в течение нескольких дней им не удавалось выехать к месту жарко разгоревшейся битвы – их туда не пускали. Было досадно, но, как писал Жуков: «Мы не жаловались: просочись в печать хотя бы маленькая деталь, гитлеровская разведка немедленно ухватилась бы за нее».
Тогда только высшие военачальники знали, что немцы 28 июня начали прорыв обороны 13-й и 40-й армий, чтобы захватить вновь Ливны, Елец и далее двигаться на Воронеж и Сталинград. Дошли до корреспондентов слухи, что в штаб фронта часто звонили из Ставки Верховного Главнокомандующего. Это соответствовало действительности и значило, что развертывалось ожесточенное сражение: 30 июня Главнокомандующий И.В. Сталин вызвал к телефону командующего Брянским фронтом Ф. И. Голикова:
– Нас беспокоят две вещи. Во-первых, слабая обеспеченность вашего фронта на реке Кшень. Во-вторых, слабая обеспеченность южнее города Ливны. Здесь противник может ударить по тылам 13-й армии. В этом районе у вас будет действовать Катуков.
Голиков спокойно доложил обстановку. За 13-ю армию он не волновался, а вот 40-ю поджидала беда.
Между тем, Жукову и Фишману пробраться к Катукову не удавалось. Хотя развертывались большие события: около 200 танков, более 100 орудий, реактивных минометов («Катюш») придавались корпусу, в котором насчитывалось 6 тысяч человек.
«…Ливны врагу
не отдам»
Попасть в сражающиеся части Жукову и Фишману все-таки удалось, но не к Катукову. 2 июля на степных просторах в районе станции Студеное они нашли расположение 129-й отдельной танковой бригады Федора Георгиевича Аникушкина. О ней говорил весь Брянский фронт. 29 июня, на второй день битвы, при тройном превосходстве – 35 танков против сотни немецких – танкисты бригады выстояли. На следующий день захлебнулись 15 атак фашистов.
И вот из вырытого под яблонями блиндажа, вблизи невзрачной хатенки, крытой соломой (это, очевидно, было село Баранчик), доносится властный голос Аникушкина:
«Стоять на месте всем! Назад ни шагу! Позади Елец, справа Ливныград (так в тексте очерка в газете «Красная Звезда» – Прим. автора), слева Воронеж, южнее Сталинград. Погибнем все, погибну сам, но Ливны врагу не отдам!»
Телефонный аппарат, казалось, вот-вот вспыхнет от этих яростных слов командира.
За пять дней боев в междуречье Тима и Кшени бригада уничтожила 25 танков, 15 орудий, полторы тысячи гитлеровцев. На смерть сражался 1-й батальон капитана Козлова. Очень хотелось с ним встретиться Жукову. Он ждал, когда бой отгремит за высоткой у реки. Был слышен рев моторов, лязг гусениц танков, в грохот врезались сухие удары – начали стрелять танки Козлова. Но вдруг за высоткой взлетел вверх столб черного дыма. Фишман фотографирует. Как выяснилось после боя, это горел танк Козлова вместе с комбатом. Юрий Жуков пишет в записной книжке: «Люди смертельно устали, но они понимают, что отступать некуда… Они будут держаться до последнего человека».
129-я отдельная танковая бригада воевала без отдыха до 14 июля, потеряла половину своего состава, но с честью выполнила задачу, потом, когда бои начали стихать, была выведена на переформирование в село Крутое. С гордостью мы отмечаем, что в составе бригады в тех боях участвовали и ливенцы – Петр Павлович Скуридин, Николай Никитович Белозерцев. В нашем городе, куда танкисты, не жалея себя, не пропустили врага, имя Ф.Г. Аникушкина носит улица Заливенского микрорайона.
Сергей Агибалов
спас знамя
Вернемся на поле битвы. В 143-й стрелковой дивизии почти весь состав 635 полка остался лежать на поле боя, вместе с командиром майором Бурлаковым, но пехотинцы не отступили. Только что прибывшая 109-я стрелковая бригада, сформированная в г. Кирове, под командованием полковника Шудренко вступила в бой в районе деревень Покровское – Дубровка, потом заняла оборону вдоль железной дороги у Опытного поля. Перед рассветом 30 июня бойцы начали завтракать. Получили в котелки аппетитную горячую пшенную кашу, но съесть ее не пришлось. Внезапно ударила немецкая артиллерия, в атаку двинулись эсесовцы. Началась суматоха и отступление, пехотинцы падали, скошенные пулями и осколками. Комиссар бригады Дубрянский дает команду бойцу Сергею Агибалову (родом из Жерновки) спасать знамя бригады. Под автоматно-пулеметным огнем боец ползком со свернутым красным полотнищем дополз по Никольскому ручью до Жерновки. Туда только что прибыли свежие силы – 8-я стрелковая дивизия. Тогда погибли шесть командиров 109-й бригады, в том числе комбриг Шудренко и тысячи бойцов, 80 наших пленных гитлеровцы расстреляли.
По оврагам на поля битвы текли людские потоки свежего пополнения. Смертельные жернова перемалывали эту массу. Погибло тогда, по неполным данным, 20 тысяч красноармейцев. Такое же количество жителей насчитывалось до войны в Ливнах. Только в первый день вражеской атаки части Красной армии потеряли 8 тысяч человек убитыми.
Во второй половине июля бои начали стихать. Противнику так и не удалось прорвать оборону 13-й армии и захватить Ливны, хотя на левом фланге 40-я армия не смогла устоять, в результате был оставлен Воронеж.
Катуковцы
не отступили
Но вернемся к военным корреспондентам.
После Аникушкина Жуков с Фишманом решили ехать в штаб фронта – в Елец. Останавливаются в небольшой деревеньке под Ливнами. И вот чудо! Неожиданно встречаются с танкистами 1-го гвардейского танкового корпуса М.Е.Катукова. Одинокий домик в небольшом лесочке кажется заброшенным, но к нему тянутся замаскированные провода, в гуще деревьев спрятан фургон передвижной радиостанции. В горнице при свете керосиновой лампы, склонившись над столом, работает группа командиров во главе с Катуковым…
Предполагая, что летом 1942 года в междуречье Тима, Кшени, Олыма и южнее немцы начнут наступление, Верховный Главнокомандующий Сталин выделил в помощь 13-й армии, которой командовал Н. П. Пухов, корпус Катукова. Штаб его разместился в Воротынске. Танковые батальоны расположились в Лютом, Овсянниково, в Казацкой слободе Ливен, на бывшей Сенной площади (район стадиона, автовокзала). Немцы пронюхали, что в городе появились танки, усилили бомбардировки, и из Ливен танкисты передислоцировались в Здоровец.
Приказ выступить навстречу атакующим фашистам Катуков получил в ночь на 29 июня, и заспешили колонны танков, обходя Ливны с севера, на фронт.
На полях в междуречье Тима, Кшени и Олыма, среди оврагов и деревень, уже кипела жестокая битва. Немцы, не ожидавшие танкового удара,сначала отступили, но вскоре призвали на помощь авиацию. 75 «юнкерсов» и «хейнкелей», которые два дня назад разбомбили Ливны, обрушились на корпус Катукова. В этот день, 30 июня, в районе Опытного Поля погиб первый герой Советского Союза Иван Любушкин. Его «тридцатьчетверка» была разбита прямым попаданием бомбы. Вблизи железнодорожного пути танк горел на глазах у товарищей до захода солнца, но подойти к нему из-за сплошного заградительного огня было невозможно. Остался от героя лишь оплавленный пистолет.
В этот день батальон Бурды уничтожил 3 танка, 18 орудий, 10 автомашин, около 250 человек пехоты. Гитлеровцы были потеснены, но у катуковцев потери были больше. Причиной стала роковая ошибка: танкисты действовали разрозненно, а нужно было собрать силы в кулак. Но это стало понятным позднее, после окончания битвы, когда был накоплен опыт.
2 июля получен приказ: остановить немцев, прорвавшихся между Олымом и Кшенью. В пять часов утра корпусная разведка установила: вражеские танки переправляются через Кшень. С ходу катуковцы вступили в бой, сожгли несколько танков , но севернее противник все-таки переправился удачно и занял деревню Огрызково.
Утром 4-го начинается новый бой,
к которому штаб корпуса готовился всю ночь. Немцы упорно дерутся час, другой, третий, но потом силы слабеют, нервы сдают, и они начинают отходить. Продолжается перемалывание гитлеровских войск.
В мертвом городе
Командировка Ю. Жукова и Б. Фишмана заканчивалась. Побывав у танкистов и пехотинцев, военкоры спешили в столицу, чтобы рассказать о битве на страницах «Комсомольской правды». Путь вновь лежал через Ливны, Елец, так как прямого пути не было – Орел находился в руках фашистов.
8 июля, спустя две недели после приезда в Ливны, они вновь в городе. Но он был неузнаваем. Кругом виделись «плоды» вражеской бомбардировки 28 июня. На рассвете на город налетела туча бомбардировщиков до 70 штук. Отбомбившись, самолеты развертывались, улетали назад, пополняли боезапас, потом вновь бомбили город. Работала и дальняя артиллерия. «Ковровую» бомбардировку они осуществили, чтобы разбить штаб и тыловые службы 13-й армии, но их в городе не было, незадолго они переместились в окрестные села, в частности, в Успенское. Так что страдали мирные жители, дома, улицы и скверы.
Такое военные корреспонденты видели впервые в жизни. Ю. Жуков написал: «С тех пор я повидал многие разрушенные вермахтом города, но Ливны был первым городом-мучеником, в котором мне удалось побывать. Я… необычайно явственно помню тот трагический день, когда мы с Фишманом въехали в расстрелянный фашистами город. Обходим квартал за кварталом, Борис Фишман то и дело хватается за фотоаппарат. Разбитые дома, изрытые воронками мостовые, клубки рваных проводов, обломки подвод.
Из-за угла выходит человек в красноармейской форме с рукой на перевязи. Знакомимся. Это санитар Петр Дорогавцев. До войны он работал здесь грузчиком.
– Вот тут был наш музей, а это театр. Больница. А тут парикмахерская. Аптека…
Ветерок колеблет ржавые листы рваной вывески. Хлебозавод… Настежь распахнутые окна городской почты…
Вот здесь была квартира учительницы, под грудой кирпичей книги. На уцелевшей стене вышитый коврик: кошка с бантиком.
Здесь, в небольшом уютном домике, жила школьница Галя Карпухина. Она училась в третьем классе. Вот ее тетрадка, прошитая осколком: «Маня и Витя пошли в гости к сестре. У сестры было много дела: она была бригадиром…» Отметка учительницы «отлично».
Где я: среди руин Помпеи или в исконно русском городе? Мы идем все вперед и вперед. Мертвый город. Помпея наших дней лежит над рекой».
Вскоре в «Комсомольской правде» появился очерк Ю. Жукова «Помпея наших дней».
Встреча
с Г. В. Карпухиной
Военкоры уехали из мертвого города в сторону Ельца, потом вернулись в Москву. Появился вышеупомянутый очерк, но история школьницы Гали Карпухиной имела продолжение.
Сын ливенского краеведа Сергея Петровича Волкова, автора книги «Ливны», вышедшей в 1959 году, Альтаир Сергеевич, передал автору этих строк небольшую часть архива отца. Фотографии, письма, общая тетрадь с заметками. И вот мне попадается черновик письма Волкова военкору Юрию Жукову: «…Не так давно пишущему эти строки пришлось читать лекцию про историю нашего города Ливны во 2-й средней школе. Когда речь зашла о жестоких злодеяниях фашистов, разрушивших город, были зачитаны строки из корреспонденции тов. Жукова. И вдруг среди слушателей возникло движение, тихий говорок и десятки голов повернулись в сторону, где сидела Галя Карпухина. «Она здесь, она здесь!» – возбужденно бросили реплики сразу несколько человек. Да, дорогой тов. Жуков, она здесь, в Ливнах. Только теперь она не маленькая девочка, а школьница десятого класса». Черновик письма датирован 1949 годом.
А в июле 1963 года, как вспоминал Ю. Жуков, «я неожиданно получил письмо из ливенской районной газеты «Знамя Ленина». Меня пригласили на вечер, посвященный 20-летию битвы на Орловско – Курской дуге». В письме сообщалось, что разрушенный город восстановлен, введены в строй новые заводы и дома. И еще в письме говорилось: «Помните, вы писали о школьнице Гале Карпухиной – она сейчас работает в специальном конструкторском бюро насосов».
В 2005 году Ливны готовились к празднованию 60-й годовщины со дня победы. Меня мучил тогда вопрос: а где сейчас Карпухина? Жива ли она? И вот удача: после расспросов у ветеранов научно-технического центра – наследника СКБН – узнал, что Галина Владимировна Карпухина жива-здорова, проживает в многоэтажке на улице Карла Маркса.
И вот передо мной предстала семидесятилетняя женщина с проблесками седины в волосах. Активная, разговорчивая. Я тогда записал ее рассказ в блокнот и привожу его: «Мы жили на улице Пушкина. В день бомбежки 28 июня 1942 года в квартире оставались вдвоем с мамой. Она выскочила на улицу, осколок попал ей в легкое… Эвакуировали в Чернаву, я оставалась с ней. Из эвакуации из Сызрани вернулись в 1944 году, скитались по квартирам. После школы закончила гидромелиоративный техникум, работала в Средней Азии. После возвращения домой трудилась на насосном заводе, в СКБН, СКТБ-6, на «Ливнынасосе». Вела активную общественную работу, сейчас на пенсии, скучаю по работе и друзьям».
Там, где гремели бои в 1942 году, вблизи деревни Дубровка, на постаменте стоит танк, перед ним – захоронение воинов, останки которых находят поисковики из отряда «Ливенский щит». А рядом – роща белоствольных берез, которую кто-то назвал «Рощей героев».
Фото из архива автора
|
