Эту страну даже Македонский не завоевал

Пустыня Кандагар, неимоверная жара, впереди ползёт тральщик, мины выдавливает. За ним в такой пыли, что человека рядом не видно – пехота. Над головами на максимально низкой высоте ревут вертолёты. Этот воющий звук вертушек Бурцев не забудет никогда. Наверное, так выглядит ад. Или кадры из фильма «Терминатор». Там машины восстали на людей и гигантские вертушки на низком полёте выискивали жертвы – последних выживших людей.

В реальной жизни, а не в киношной, люди убивали людей.

– Если бы в Афганистан вошли не мы, а наши «союзники», что бы тогда было? Как повернуло бы ход истории? – эти вопросы сегодня уже не мучают Владимира Семёновича Бурцева, он знает, он уверен, что всё, что было с ним и его сверстниками – не напрасно.

– Эту страну даже Александр Македонский не завоевал, – говорит Бурцев, – Афганистан грядой гор разделён на две половины. Я служил в Шинданте.

Вообще-то, Владимир не готовился к такиму повороту событий. До призыва, как и многие его сверстники, учился в школе ДОСААФ на водителя. Военком Собакарь обещал им: «В Германии служить будете». Бурцев сдал на права, и ему сразу прислали повестку в военкомат: «Явиться на призывной пункт… при себе иметь комплект белья, кружку, ложку…» Всех бывших ливенских курсантов 
ДОСААФ раскидали по Северо-Кавказскому военому округу. Новобранец Бурцев прошёл доподготовку на боевых машинах «Уралах», принял присягу, и – как гром среди ясного неба: «Вас направляют в республику Афганистан».

Выполнять интернациональный долг их нёс гражданский самолёт. Весь полёт стюардесса с горечью смотрела на стриженные мальчишеские затылки, на новенькие военные формы: «Мы пересекли границу Советского Союза, громко объявила она, – пожалуйста, вернитесь все живыми!».

Афганистан встретил их страшным зноем, не хватало воды. Парней раскидали по всей стране. Владимира отправили в Шиндант. От Кушки до Кандагара стояли там советские воинские части. Хорошо, что в роте вместе с Бурцевым служил земляк – Юра Кобцев из с. Крутого. Вместе было не так сложно тянуть лямку нелёгкой службы. Военные водители возили бензин в воинские части. Под обстрелами, в жару. Моджахедские мины не брали наши могучие, надёжные «Уралы». А вот в обстрелах гибло немало наших солдат и офицеров.

– В роте за два года восемь человек погибло, – вспоминает Бурцев, – все при обстрелах колонны. Как-то едем и видим, что «духи» пытаются заминировать дорогу. Мешки со взрывчаткой уже закопали, а провода подвести не успели. Мы открыли огонь. Те, конечно, убежали.

Были и печальные случаи. Как-то шли колонной в рейд – БТРы и машины. Прямо перед Владимиром по виноградникам пролетел коммулятивный снаряд – «духи» выпустили из миномёта, снаряд прошил БТР. Бойцы попрыгали горохом, но не все успели…

Доводилось ему сопровождать дивизию, когда она выходила в рейд.

– Вот тут я впервые испытал гордость за свою страну, – говорит Бурцев, – идёт такая военная мощь, такая громада! Я и сейчас смотрю по телевизору репортажи из Сирии и такую же гордость за свою Родину испытываю, за её воинов.

Простому коротышскому пареньку, который до армии нигде, кроме районного центра, не был, удивительно было видеть быт и обычаи чужой азиатской страны. Здесь не было культурных наделов – полей, огородов, в том понимании, в каком их привыкли видеть мы. Зато были поля мака и конопли. Наркотики афганцы не только употребляли, они их производили в больших количествах.

– Герат и Кандагар – сплошные дуканы. Продавалось всё и вся, в особенности, наркотики, – рассказывает Владимир, – к нам, русским, относились враждебно. Днём он друг шурави, ночью на тропу войны выходит.

В Афгане Володя пробыл от звонка до звонка – два года. И даже ещё четыре месяца ждал, когда из Союза пришлют ему замену.

Вернулся на Родину, добрался до Ливен. Сначала зашёл к тете, что жила в городе. Принял ванну, переоделся в гражданское. А потом уже поехал домой, в Коротыш. Подошёл к дому, видит: мама стоит. Смотрит так настороженно. Окликнул: «Мама, это я, Вовка!» Вздрогнула, заплакала, бросилась обнимать: «Сынок, да ведь я тебя не узнала!»

Мать не узнала. Он пришёл другим, совсем не тем долговязым парнишкой с детской застенчивой улыбкой. Перед родительским порогом стоял взрослый мужчина, повидавший смерть, боль, нечеловеческую усталость. Его родной брат Александр, который ушёл в армию годом раньше, тоже попал в Афганистан – по другую сторону гор. В Афгане они так и не встретились.

– Я часто думал – что было бы с нашими родителями, если бы мы оба погибли, – задумчиво говорит Владимир.

Но судьба хранила их. Оба вернулись домой живыми.

В мирной жизни не все бывшие воины-интернационалисты справились с этой душевной ношей.

– Много поломанных судеб, – говорит Владимир Бурцев, – кто-то ушёл в запой, кто-то в тюрьму. Афганский синдром.

Он, как и все, долго переживал этот синдром. Но помогла работа – вернулся на «Ливгидромаш» в модельный цех, откуда уходил в армию. За баранку больше не сел – как-то не сложилось. Помогли ребята из Клуба воинов-интернационалистов.

– Армия нас как бы подталкивала объединиться. Мы и там были вместе, и в гражданской жизни поняли, что нам, бывшим «афганцам», друг без друга никуда, – убеждён Владимир Семёнович Бурцев.

С этим убеждением он и живёт.

Фото из архива В. Бурцева